Сайт прихода во имя свв. Косьмы и Дамиана при ОКБ 1

Явление иконы Пресвятой Богородицы во граде Казани (1579). Вмч. Прокопия (303). Сщмчч. Александра, Феодора и Николая пресвитеров (1918). Прав. Прокопия, Христа ради юродивого, Устюжского чудотворца (1303). Прав. Прокопия Устьянского (XVII). Знамение от иконы Божией Матери Благовещения во граде Устюге (1290). Чтимые списки с Казанской иконы Божией Матери: в Москве (1612), Казани (1579), и Петербурге (1721); Ярославская (1588), Вязниковская (1624), Нижнеломовская(1643), Витебская (1655) Тобольская (1661), Каплуновская (1689), Тамбовская (1895), Пензенская (1717), Песчанская (1754), Чимеевская (1770), в Высочиновская (XVIII), в Вышенская (1812). Якобштадтской иконы Божией Матери (XVII).

Евангелие от Луки, Глава 10 , стихи 38-42, Глава 11, стихи 27, 28 (о. Стефан Домусчи) читать слушать

Евангелие от Луки, Глава 10 , стихи 38-42, Глава 11, стихи 27, 28 (прот. Павел Великанов) читать слушать

***

Икона Богородицы Казанская

Празднование:
21 июля
4 ноября

Явление иконы Пресвятой Богородицы во граде Казани (1579 г.)

1 октября 1552 года, в праздник Покрова Пресвятой Богородицы, ночью, Иоанн IV, предводитель русских воинов, готовившихся к реши­тельному штурму татарской Казани, вдруг услышал благовест московских колоколов. Царь понял, что это – знамение милости Божией: по молитвам Взбранной Воеводы Господь восхотел обратить к Себе народ казанский.

Покорением Казани под покровом Пресвятой Богородицы было завершено дело, начатое в 1164 году святым князем Андреем Боголюб­ским († 1174; память 4 июля). Волга – главный водный путь страны – стала русской рекой. Из татарского плена было освобождено 60 000 русских людей. Началось просвещение татар светом Евангельской истины. Явились первые мученики – святые Петр и Стефан (па­мять 24 марта). Новоучрежденная Казанская епархия вошла в состав Русской Церкви и вскоре просияла своими архиепископами: святи­телем Гурием († 1563; память 5 декабря) и святителем Германом († 1567; память 6 ноября).

Но особенно способствовало возвышению Православия среди волжских магометан явление в городе Казани 8 июля 1579 года чудо­творной иконы Божией Матери.

Трудно шло дело проповеди Евангелия в покоренном царстве среди закоренелых мусульман и язычников. Пресвятая Богородица, по­кровительница проповедников Слова Божия, еще в земной Своей жизни разделявшая со святыми Апостолами благовестнические тру­ды, видя старания русских миссионеров, не замедлила послать им Небесную помощь, явив Свою чудотворную икону.

28 июня 1579 года страшный пожар, начавшийся около церкви святителя Николая Тульского, истребил часть города и обратил в пепел половину Казанского Кремля. Злорадствовали поклонники Магомета, думая, что Бог прогневался на христиан. «Вера Христова, – гово­рит летописец, – сделалась притчею и поруганием». Но пожар в Казани явился предзнаменованием окончательного падения ислама и утверждения Православия на всей златоордынской земле, будущем Востоке Русского государства.

Город вскоре начал вставать из руин. Вместе с другими погорельцами, недалеко от места начала пожара строил дом стрелец Даниил Онучин. Его девятилетней дочери Матроне явилась в сонном видении Божия Матерь и повелела достать Ее икону, зарытую в земле еще при господстве мусульман тайными исповедниками Православия. На слова девочки не обратили внимания. Трижды являлась Богороди­ца и указывала место, где укрыта чудотворная икона. Наконец, Матрона со своей матерью стали рыть в указанном месте и обрели свя­тую икону. На место чудесного обретения прибыл во главе духовенства архиепископ Иеремия и перенес святой образ в близрасположен­ный храм во имя святителя Николая, откуда, после молебна, перенесли его с Крестным ходом в Благовещенский собор – первый право­славный храм города Казани, воздвигнутый Иоанном Грозным. Во время шествия получили исцеление два слепца – Иосиф и Никита.

Список с иконы, явленной в Казани, изложение обстоятельств ее обретения и описание чудес были посланы в 1579 году в Москву. Царь Иоанн Грозный повелел устроить на месте явления храм в честь Казанской иконы Божией Матери, где и поместили святую икону, и осно­вать женский монастырь. Матрона и ее мать, послужившие обретению святыни, приняли постриг в этой обители.

В Никольском храме, где был совершен первый молебен пред Казанской иконой, был в то время священником будущий Патриарх Ермо­ген, святитель Московский († 1612; память 17 февраля). Через пятнадцать лет, в 1594 году, уже будучи митрополитом Казанским, он со­ставил сказание о священных событиях, очевидцем и участником которых был: «Повесть и чудеса Пречистая Богородицы честного, славного Ея явления образа, иже в Казани». С большой фактической точностью описаны в повести многие случаи исцеления, совершив­шиеся от чудотворной иконы по молитвам верующих. Рукопись «Повести» – автограф Святейшего Патриарха Ермогена – целиком вос­произведена в факсимильном издании: Сказание о чудотворной Казанской иконе Пресвятыя Богородицы. С предисловием А. И. Со­болевского, М., 1912.

Небольшая икона, обретенная девочкой Матроной на недавно присоединенной инородческой окраине Российского царства, стала вско­ре всенародной святыней, знамением Небесного покрова Божией Матери, явленного всей Русской Церкви, ибо душа православного на­рода чувствовала особое участие Пречистой Владычицы в исторических судьбах Родины. Не случайно Казанский образ является спис­ком с древней Влахернской иконы (празднование 7 июля) и относится по иконографическому типу к иконам, именуемым Одигитрия-Путе­водительница. Много раз «Матушка Казанская» указывала путь к победе русским православным воинам в исполнении их священного долга перед Богом и Родиной.

В год явления ее в Казани (по другим источникам двумя годами позже) начался знаменитый поход «за Казань» (за Уральские горы) бла­женного Германа, казачьего атамана Ермака Тимофеевича Повольского († 1584), увенчавшийся присоединением Сибири. Благодатной энергии, излученной чудотворным образом, было достаточно, чтобы за несколько десятков лет русские землепроходцы-миссионеры про­шли на восток, «встречь солнца» многие тысячи километров и в праздник Покрова в 1639 году вышли в первое плавание по Тихому океа­ну, благовествуя спасение окрестным народам.

В соборе Казанского девичьего монастыря икона находилась до начала ХХ в., а в 1904 г. Россию потрясло известие о похищении святы­ни. Святотатственное событие произошло в ночь с 28 на 29 июня 1904 г.

К явленной иконе имелось несколько риз. Праздничная надевалась на Рождество Христово, Пасху и в дни празднования Казанской ико­ны, будничная, или повседневная, – в остальные дни. Праздничная риза была золотая. На нее надевалась другая риза, низанная круп­ным жемчугом, бриллиантами, изумрудами, яхонтами и др. драгоценными камнями. Будничная, не менее драгоценная, московской рабо­ты, сплошь низанная жемчугом, имела золотые венцы с бриллиантовыми розами, множеством других украшений и драгоценных камней. А в 1767 году императрица Екатерина II приложила к иконе еще и бриллиантовую корону. Видимо именно из-за такого обилия драгоценно­стей явленная Казанская икона была похищена из Казанского девичьего монастыря шайкой 28-летнего Варфоломея Стояна. Воры вско­ре были пойманы, и в ноябре 1904 года в Казани состоялся судебный процесс. Однако, что стало с чудотворной иконой, в ходе след­ствия окончательно выяснить не удалось. На суде было высказано мнение, что икона была сожжена, так как на квартире Стояна в печи были найдены обгоревшие остатки икон. Мать сожительницы Стояна Кучеровой, показала на суде, что обе иконы были порублены и со­жжены Стояном. Сам же Стоян отрицал участие и в краже, и в уничтожении иконы, сознаваясь лишь в покупке краденых драгоценностей. Стоян и его подельник Комов были приговорены к лишению всех прав, имущества и к ссылке на каторжные работы на 12 и 10 лет соот­ветственно.

Потеря первоначального образа не умаляет благодатной силы всего множества списков с Казанской иконы, через которые Пресвятая Богородица помогает нам Своим ходатайством перед Своим Сыном по плоти, а по ипостаси Сыном Божиим, Господом нашим Иисусом Христом.

Избавление Москвы и России от поляков в 1612 г.

Православные воины и миссионеры шли на восток, отступники бежали на запад. Волной самозванцев и «воровских людей» старались за­топить Русь в начале ХVII столетия иезуиты. Промыслом Божиим в период польского нашествия (1605–1612), который народ назвал «Смутным временем», Русскую Церковь возглавлял великий исповедник Православия – священномученик Ермоген, Патриарх Москов­ский и всея Руси, почитатель Казанской иконы Пресвятой Богородицы, автор «Сказания» о ней и Службы ей.

В трудные дни, когда Москва была занята поляками, а по стране ширились усобицы и нестроения, непреклонный страдалец за Святую веру и Отечество, находясь под стражей, сумел тайно отправить в Нижний Новгород воззвание: «Пишите в Казань митрополиту Ефрему, пусть пошлет в полки к боярам и к казацкому войску учительную грамоту, чтобы они крепко стояли за веру, унимали грабеж, сохраняли братство, и как обещались положить души свои за дом Пречистой и за чудотворцев и за веру, так бы и совершили. Да и во все города пи­шите... везде говорите моим именем». Нижегородцы откликнулись на призыв первосвятителя. Собранное ополчение возглавил князь Ди­митрий Михайлович Пожарский.

Присоединившиеся к ополчению казанские дружины принесли с собой список с Казанской чудотворной иконы, которую в Ярославле пере­дали князю Димитрию. Пресвятая Владычица взяла ополчение под Свое покровительство, и Ее заступлением была спасена Россия.

Огромные трудности испытывали русские войска: внутреннюю вражду, недостаток оружия и продовольствия. В осеннюю непогоду двину­лось русское воинство на штурм Москвы, находившейся в руках поляков.

Трехдневный пост и усердная молитва пред Казанской иконой Божией Матери приклонили Господа на милость. В осажденном Кремле на­ходился в то время в плену прибывший из Греции, тяжело больной от потрясений и переживаний, архиепископ Элассонский Арсений (впо­следствии архиепископ Суздальский; † 1626; 13 апреля). Ночью келлия святителя Арсения вдруг озарилась Божественным светом, он увидел Преподобного Сергия Радонежского (память 5 июля и 25 сентября), который сказал: «Арсений, наши молитвы услышаны; пред­стательством Богородицы суд Божий об Отечестве преложен на милость; заутра Москва будет в руках осаждающих и Россия спасена».

Как бы в подтверждение истинности пророчества архиепископ получил исцеление от болезни. Святитель послал известие об этом ра­достном событии русским воинам. На следующий день, 22 октября 1612 года, русские войска, воодушевленные видением, одержали крупную победу и взяли Китай-город, а через 2 дня – Кремль.

В воскресенье, 25 октября, русские дружины торжественно, с Крестным ходом, пошли в Кремль, неся Казанскую икону. На Лобном ме­сте Крестный ход был встречен вышедшим из Кремля архиепископом Арсением, который нес Владимирскую икону Богородицы, сохра­ненную им в плену. Потрясенный свершившейся встречей двух чудотворных икон Богородицы, народ со слезами молился Небесной За­ступнице.

По изгнании поляков из Москвы князь Димитрий Пожарский, по данным Никоновской летописи, поставил святую Казанскую икону в своей приходской церкви Введения во храм Пресвятой Богородицы, на Лубянке, в Москве. Позже иждивением князя-патриота на Красной пло­щади был воздвигнут Казанский собор. Святая икона, бывшая в войсках Пожарского при освобождении Москвы, в 1636 году перенесена была в новоустроенный храм. Ныне этот святой образ находится в Богоявленском Патриаршем соборе Москвы.

В память освобождения Москвы от поляков установлено было совершать 22 октября особое празднование в честь Казанской иконы Бо­жией Матери. Сначала это празднование совершалось лишь в Москве, а с 1649 года было сделано всероссийским.

В 1709 году перед Полтавской битвой Петр Великий со своим воинством молился перед иконой Казанской Божией Матери (из села Каплу­новки). В 1721 году Петр перенес один из списков с Казанской иконы Богородицы из Москвы в Петербург, где икона вначале была по­ставлена в часовне, потом в Александро-Невской Лавре, а с 1737 года в храме в честь Рождества Богородицы на Невском проспекте. В 1811 году перед Отечественной войной святая икона Небесной Заступницы перенесена в новосозданный Казанский собор.

В 1812 году Казанский образ Божией Матери осенял русских солдат, отразивших французское нашествие. В праздник Казанской иконы 22 октября 1812 года русские отряды под предводительством Милорадовича и Платова разбили арьергард Даву. Это было первое крупное поражение французов после ухода из Москвы, враг потерял 7 тысяч человек. В тот день выпал снег, начались сильные морозы, а армия покорителя Европы начала таять.

... Казанский собор в Петербурге строился с 1801 по 1811 год – как бы специально для того, чтобы стать храмом-памятником русской славы в Отечественной войне 1812 года. Иконостас главного алтаря тонкой чеканной работы, исполнен из ста пудов серебра: из них со­рок пожертвованы храму донскими казаками, отбившими в 1812 году это серебро у французов. Стены собора украшены трофеями, взя­тыми у французов в 1812 году. Вражеские знамена склонились у священной гробницы погребенного в соборе князя Михаила Кутузова-Смоленского, спасителя Отечества. Бронзовые изваяния Кутузова и Барклая де Толли стоят перед храмом у концов колоннады, полукру­гом обнявшей соборную площадь...

В многочисленных чудотворных списках с Казанской иконы прославляется на Руси Пречистая Богородица, Покровительница православ­ного русского народа. Из множества икон Богородицы, почитаемых в Русской Православной Церкви, ни одна не распространена в та­ком числе, как Казанская. Всей Православной Русью она свято чтится, к ней чаще всего обращают взоры в бедах и болезнях, взывая: «Заступнице усердная, Мати Господа Вышняго, за всех молиши Сына Твоего Христа Бога нашего... всем полезная даруй и вся спаси, Бо­городице Дево, Ты бо еси Божественный покров рабом Твоим».

Благодатным осенением расположились иконы Пречистой Богородицы по лицу нашей Отчизны, воистину образуя Небесный покров. Ее неустанным ходатайством ниспосланный Божественным Сыном, принесшим Себя в жертву для спасения человечества. Древний Влади­мирский святой образ Богородицы хранит и благословляет наши северные пределы, Смоленская и Почаевская иконы ограждают запад, а на восток, до края земли сияет лучами неизбывной благодати чудотворный Казанский образ Пречистой нашей Матери.

См. фильм «Свя­тое зна­ме­ние Рос­сии. Ка­зан­ская ико­на Бо­жи­ей Ма­те­ри».

https://azbyka.ru/days/ikona-kazanskaja

***

Праведный Прокопий Устюжский, Христа ради юродивый

Дни памяти:
25 июня  (переходящая) – Собор Вологодских святых
21 июля

Краткое житие праведного Прокопия Устюжского, Христа ради юродивого

В первой половине XIII века, во дни славы и могущества Новгорода, в числе заморских торговых гостей, приезжавших ежегодно во мно­жестве, прибыл однажды с богатым грузом товаров немецкий купец. Какого он был рода и племени и из какого города – неизвестно. Без всякого сомнения, ему и его товарищам и на мысль не приходило долго пробыть, а тем более остаться навсегда в суровой и холодной России. Кто мог думать, что этот молодой купец, воспитанный в довольстве и роскоши и с младенчества напитанный враждебным право­славию католическим учением, решится добровольно на всю жизнь подвергнуть себя всевозможным лишениям и страданиям, что при ви­димом скудоумии он сохранит мудрость и чистоту сердца, достигнет высоты нравственного совершенства, сделается украшением право­славной церкви, великим чудотворцем, защитником и покровителем своего нового отечества. Истинно, сила Божия в немощи совершает­ся (2Кор.12:9). Дивны дела Господни, дивен Бог во святых Своих!

Когда Прокопий прибыл в Новгород, то невольно был поражен множеством и красотой церквей и монастырей, доброгласным звоном многочисленных колоколов, набожностью и усердием народа к церковным службам – чего он никогда не думал встретить между людь­ми, не повинующимися римскому первосвященнику. А когда молодой человек по своей любознательности посетил храм Св. Софии и дру­гие церкви и монастыри, услышал стройное пение ликов, увидел чинное и благоговейное служение, торжественность и благолепие обря­дов православной церкви, то благодать Божия коснулась его сердца. Он умилился до глубины души, так что не захотел уже больше воз­вращаться на родину, решился принять православие и стал искать человека, который бы мог научить его догматам веры и уставам пра­вославной церкви. Ему указали на Хутынский монастырь, незадолго (1192 г.) пред тем основанный и славившийся строгостью устава и святостью жизни своих иноков.

В то время в монастыре подвизался старец Варлаам Прокшинич, старавшийся во всем подражать прп. Варлааму Хутынскому († 1192; память 6/19 ноября), основателю обители. К нему обратился Прокопий и, припавши к ногам, со слезами просил научить его истинной ве­ре. Сначала удивительным показалось старцу, что молодой и богатый иностранец, приехавший в Новгород для торговли, ищет правосла­вия, но, убедившись в искренности желания Прокопия, с отеческой любовью принял его к себе и стал учить заповедям Божиим, уставам и чиноположениям православной церкви. Не напрасны были наставления и труды мудрого подвижника: Прокопий с охотой слушал приме­ры из отеческих писаний, житий святых и собственных наблюдений старца и старался запечатлеть в своем сердце. Особенно трогали его жития преподобных и Христа ради юродивых, добровольно подвергавшихся различным лишениям и трудам и при этом еще старав­шихся скрывать свои подвиги от людей. «Вот, – думал он, – как люди трудились и терпели для спасения своей души; вот примеры, кото­рым я должен подражать». И с каждым днем более и более стал чувствовать отвращение от мирской жизни и возгораться любовью к Богу. Наконец он раздал все свое имение и богатство частью нищим, частью на сооружение храма в Хутынской обители и, решительно ничего не оставив себе, стал жить в обители как один из странных, ежедневно посещая все церковные службы и усердно служа братии. Избавившись от всех попечений и житейских забот, Прокопий ощутил спокойствие в своей душе, новый образ жизни сердечно ему полю­бился, и он желал всю свою жизнь провести в тишине уединенной келлии под мирным кровом святой обители.

Но новгородцы, узнавши о том, что Прокопий принял святую веру и раздал все свое имение, стали хвалить и превозносить его. Некото­рые даже нарочно приходили на Хутынь, чтобы только видеть Прокопия, потому что слава о нем распространилась во всех концах горо­да и пятинах новгородских. Тяжело было Прокопию слышать о себе такие разговоры. Людская слава, лишившая покоя его смиренное сердце, сделалась для него невыносимым бременем. Опасаясь из-за нее лишиться славы небесной, он открыл старцу Варлааму свою душевную скорбь и стал просить у него совета и благословения удалиться куда-либо, где бы его никто не знал. Старец сперва удержи­вал его, советуя лучше не выходить из обители и даже заключиться в затвор, но непреклонно было желание Прокопия, как будто что влекло его из обители. И сколько Варлаам ни старался, не мог остановить его, и, преподавши наставление, старец с молитвой и благо­словением отпустил своего ученика в путь.

Без всяких средств к жизни, не взявши ничего даже на дорогу, в бедной одежде Прокопий вышел из монастыря. Он спешил оставить нов­городские пределы и устремился в неизвестные ему восточные страны, тогда еще не густо населенные и покрытые дремучими лесами и болотами. Часто усталому страннику после длинного целодневного пути приходилось оставаться без пищи, спать на улице под дождем и ветром, если не встречалось сострадательного человека, который бы вызвался накормить и успокоить его, ибо Прокопий, сколько бы ни был голоден, никогда ничего не просил и представлял из себя глупого. Много насмешек и оскорблений, ругательств и побоев перенес он от грубых людей на пути, много привелось ему в своем ветхом рубище потерпеть и от летнего жара и насекомых, и от зимних вьюг и трескучих морозов. Но он не унывал и не падал духом, зная, что каждый день добровольных его злостраданий, каждый шаг по этому узко­му и истинно крестному пути приближают его к вечному покою и Небесной Отчизне. Юродствуя днем, он и ночью не давал себе покоя, проводил ее в коленопреклонении и молитвах, вспоминая слова апостола: Многими скорбми подобает нам внити в Царствие Божие (Деян.14:22) и стараясь утешать себя тем, что все земные скорби, как бы они ни казались нам велики и тяжки, ничто в сравнении с небес­ными за них наградами (Рим.8:18). Переходя таким образом из страны в страну, из города в город и все далее и далее углубляясь на во­сток, Прокопий дошел до Устюга.

Появление в городе неизвестного юродивого с кочергами в руках – ибо блаженный Прокопий носил в руках три кочерги или деревянных клюки – и едва прикрытого рубищем скоро обратило на него внимание жителей. Он и здесь скоро сделался предметом насмешек и пору­гания людей грубых, которые не стыдились даже и бить его без всякой с его стороны причины. Несмотря на это, город понравился бла­женному, и он решился навсегда остаться в нем. Так Устюг сделался местом, назначенным ему Промыслом, где он должен был прово­дить и кончить свой многотрудный подвиг. Представляясь безумным и юродствуя днем на улицах города, он каждую ночь обходил все го­родские церкви, припадал на колени и со слезами молился в открытых их папертях. Когда же изнуренное постом и бдением тело его отка­зывалось служить и требовало отдохновения, он на краткое время ложился где попало: в некрытом сарае, на куче навоза, на голой зем­ле или на камне, несмотря ни на какую погоду: и летом, и зимой, хотя изодранное рубище едва прикрывало его тело и он был почти наг и бос. Если сострадательные и добрые люди подавали ему милостыню, он принимал с любовью и благодарностью, но не каждый день. А от богачей, нажившихся неправдою, никогда ничего не брал, хотя был голоден, а нередко и по несколько дней оставался совершенно без всякой пищи. Это был мученик, из любви к Богу добровольно обрекший себя на скорби и лишения всякого рода. И как он возлюбил Господа всей душой, для Него оставил все свое богатство и передал себя изумительным подвигам самоотвержения, так и Господь воз­любил его и, подобно древним святым пророкам, даровал Своему избраннику дар предвидения и пророчества.

Долго скитаясь по городу, везде гонимый и оскорбляемый, праведный Прокопий избрал наконец местом постоянного своего жительства угол паперти огромного высокого соборного храма Успения Божией Матери, срубленного из дерева. Здесь стал он пребывать лето и зи­му, не опуская ни одной церковной службы, ночи проводил в молитвах, а днем юродствовал по улицам города.

Много опытов духовной мудрости и прозорливости показал блаженный Прокопий во время многолетнего своего юродствования в Устю­ге. Когда он беседовал с людьми благочестивыми, пред которыми не считал нужным скрываться, то каждое его слово и действие было наставлением и предостережением. Когда же юродствовал и казался помешанным, многие поступки его для людей внимательных имели смысл пророческий. Замечали, например, что когда он бегал по городу и, размахивая своими кочергами, держал их головами кверху, то в тот год бывал хороший урожай на хлеб и плоды; если же оборачивал кочерги головами книзу, то бывал неурожай и во всем недостаток, так что приходилось невольно всем смиряться.

Важнейшим из многих пророческих предсказаний и чудес праведного Прокопия было избавление Устюга от истребления каменно-огнен­ной тучей. Это было в 1290 году, за 13 лет до его кончины.

В один воскресный день, когда было много народа за службой в соборе, юродивый вдруг обратился ко всем с таким увещанием: «При­ближается гнев Божий, покайтесь, братия, во грехах ваших, умилостивляйте Бога постом и молитвой, иначе город погибнет от града ог­ненного». «Он не в своем уме и никогда не говорит ничего дельного. Что его слушать?» – сказали устюжане и не обратили никакого вни­мания на слова праведника. Любвеобильному сердцу Прокопия тяжело было встретить в гражданах такую беспечность и легкомыслие в то время, когда страшная опасность, угрожавшая им, уже висела над городом. От печали и горести сердца он едва мог достоять до окончания литургии и, вышедши на паперть, удалился в свой угол, зарыдал и, обливаясь слезами, проплакал весь тот день и ночь, да и на другой день не переставал плакать. Некоторые сострадательные люди, видя его неутешный плач, спрашивали его: «Что с тобою, Про­копий, что ты непрестанно плачешь? Что у тебя за печаль на сердце?» Обливаясь слезами, он отвечал им словами Спасителя: Бдите и молитесь, да не внидите в напасть (Мф.24:41). На третий день блаженный Прокопий пошел по всему городу проповедовать покаяние жи­телям, со слезами всем и каждому он говорил: «Плачьте, други, плачьте о грехах ваших, погибель близка, молитесь, чтобы избавил вас Господь от праведного Своего гнева и не погубил вас, как Содом и Гоморру, за беззакония ваши». Но и эта вторая проповедь осталась бесплодной, ожестевшие во грехах устюжане оказались хуже ниневитян. Они не только не думали каяться, но еще смеялись и издева­лись над проповедником, как над безумным. Молитвенником за погибающий город остался один Прокопий, печально возвратившийся в свой угол на паперти.

В следующее воскресенье в полдень явилось на небосклоне черное облако. Приближаясь к городу, оно стало расти более и более, так что наконец день превратился в темную ночь. Молнии бегали огненными полосами, и страшные грохоты грома раздавались в воздухе, не прерываясь ни на минуту. Тогда-то увидели, что городу грозит гибель, вспомнили о проповеди Прокопия и поверили ему. И стар, и млад, и нищие, и богатые – все бросились в храмы, особенно же в соборный храм Богородицы. Прокопий был уже там и, падши пред ико­ной Благовещения Богородицы, с горькими слезами молился, чтобы Матерь Божия была Ходатаицей за людей преступных. И весь на­род с рыданием молился о спасении от гнева Божия, все единогласно взывали: «Владычице, спаси нас!» Долго молился блаженный, не поднимая головы своей от пола и орошая его своими слезами, и вот от иконы Богородицы потекло ручейком миро и по храму разлилось благоухание. В то же время произошла перемена в воздухе: не стало более удушливого зноя, утихли молнии и громы, разошлись тучи. Скоро узнали, что за 20 верст от Устюга, в Котовальской волости, упали с градом раскаленные каменья. И долго был виден ломаный опаленный лес, над которым разразился гнев Божий, пощадивший город, в страх и свидетельство будущим родам. Но никто не был пора­жен ни в городе, ни в окрестностях. Между тем мира от святой иконы истекло столько, что им наполнили церковные сосуды, мазавшиеся им получали исцеление от различных болезней, а две бесноватые женщины освободились от своего лютого мучителя. Общая радость за­ступила место печали и распространилась по всему городу. Это чудное избавление города от неминуемой и явной гибели обратило было внимание граждан на Прокопия, но он приписал его милосердию и ходатайству Божией Матери и по-прежнему продолжал свой подвиг и юродством закрывал от людей обильную благодать, в нем обитавшую.

Любимым местом, где часто и долго сиживал блаженный Прокопий, был камень на берегу реки Сухоны неподалеку от собора. Здесь, смотря на плавающих в малых лодках через большую реку, он молился, чтобы они не потонули, и убедительно просил мимоходящих по­гребсти его тут. «Положите здесь мои кости, на этом месте, а камень сей, на котором сижу ныне, положите на моей могиле, и воздаст вам Господь благое в день праведного суда Своего», – говорил он устюжанам.

Когда Прокопий пришел в Устюг, были еще в живых престарелые супруги Иоанн и Мария, заслужившие от современников название пра­ведных (память 29 мая/11 июня). Юродствуя по городу, он иногда заходил к ним в дом, беседовал с ними о пользе души, что доставляло старцам несказанное удовольствие, так как и он сам, и праведные супруги, хотя и различными путями, стремились к одной и той же цели. Но особенным другом и собеседником его был преподобный Киприан († 1276; память 29 сентября/12 октября), основатель Устюжского Архангельского монастыря. Однако ни у Иоанна и Марии, ни у Киприана самопроизвольный мученик не искал покоя для своей плоти и не хотел пользоваться никакими удобствами земной жизни. После их блаженной кончины ближе других к юродивому был благочестивый кли­рик соборной церкви Симеон, впоследствии родитель свт. Стефана Пермского († 1396; память 26 апреля/9 мая). В продолжение многих лет Симеон был очевидным свидетелем пребывания Прокопия на соборной паперти и умел усмотреть в нем под кровом юродства вели­кую духовную мудрость и обилие благодати Божией. Ему мы обязаны приведением в известность и сохранением для потомства следую­щего дивного события из жизни блаженного Прокопия.

Уже в последний год жизни Прокопия зима настала столь жестока и сурова, что такой не помнили старожилы. Сильная вьюга, продолжав­шаяся две недели, занесла снегом дома даже внутри города, а мороз и северный ветер так были резки, что птицы падали мертвые и много погибло скота. Множество народа померзло в городе и окрестностях, особенно терпели нищие и странные, стеная из глубины серд­ца. Можно представить себе, каково было в этот мороз нагому Прокопию, который обыкновенно проводил труженическую жизнь свою на высокой холодной соборной паперти, не имел ни храмины, ни постели, ни теплой одежды. Ослабевший от старости и терзаемый нестерпимым морозом, он вышел было из паперти и пытался найти теплый угол, чтобы хотя сколько-нибудь погреться, но когда не уда­лось, принужден был возвратиться на прежнее место и здесь, забытый и оставленный всеми, переносил неимоверные страдания. Когда вьюга унялась и стало несколько теплее, юродивый вышел из паперти и направился за церковь, в угольный дом, к любимому им клирику Симеону. Как бы нисколько не пострадав от мороза, с светлым лицом и приятным смехом он вошел в комнату, спрашивая хозяина. Изу­мился Симеон, увидевши у себя юродивого, ибо думал, что он замерз во время столь лютого продолжительного мороза, и, обнявши его со слезами, с радостью спешил приветствовать и принять дорогого гостя. Когда начали разговаривать, Прокопий спросил Симеона: «Для чего ты, брат мой, так скорбел и сетовал обо мне и теперь плачешь? Не унывай, приготовь трапезу, чтобы нам вместе вкусить се­годня пищи». Симеон обрадовался неожиданному предложению и не знал, как и благодарить за него гостя. Между тем, пока готовили и собирали на стол, блаженный Прокопий опять спросил Симеона: «Скажи мне искренне, добрый брат мой, ты много пожалел обо мне, странном человеке, думая, что я уже замерз от этой лютой стужи? Что же было бы тогда с братиями моими нищими? Нет! Хранит Гос­подь любящих Его, близок к сокрушенным сердцем и спасает смиренных Пресвятым Своим Духом. Если ты и впредь будешь любить ме­ня, то получишь много утешения для души. Не проливай же более обо мне слез, ибо великая радость бывает человеку, который скорбит всей душой и всем сердцем своим уповает на Бога и в сем веке, и в будущем». Из этих слов блаженного Симеон понял, что нечто див­ное совершилось с ним во время страшного мороза, и, дружески обнимая и целуя его, стал спрашивать блаженного о его терпении, умо­ляя не таить благодати Божией и не скрывать от него, как обнаженное старческое тело его в течение стольких дней и ночей могло пере­нести такую страшную стужу. Долго молчал блаженный Прокопий, как бы о чем размышлял, и, вздохнув из глубины сердца, сквозь слезы отвечал: «Какую пользу хочешь ты, брат мой, получить от нечистого и юродивого, валяющегося в смраде грехов своих? Но великая лю­бовь твоя ко мне побуждает поведать тебе мою тайну. Заклинаю тебя однако же Богом, Создателем и Спасителем нашим Иисусом Хри­стом, что пока я жив, ты не откроешь того, что я поведаю теперь любви твоей». Симеон поклялся сохранить тайну, и блаженный Проко­пий открыл ему следующее.

«Когда впервые поднялась эта страшная вьюга, ужаснулся я и уже отчаялся в жизни, думая, что не в силах буду перенести ее в моей на­готе. Малодушествовал я и вышел ночью из паперти соборной, из-под крова Божией Матери. Сперва устремился я к стоящим напротив собора малым хижинам убогих людей, надеясь обрести у них хотя краткий покой и укрыться от стужи, но они не только не пустили меня, а еще, выскочив из хижин, палками прогнали меня, как какого-нибудь пса, ругаясь и крича вслед: "Прочь, прочь отсюда, мерзкий юроди­вый!” В страхе бежал я от них уже и сам не знаю куда, дорогой мысленно молился и говорил сам с собою: "Буди имя Господне благосло­венно отныне и до века; лучше умереть мне Христа ради, и Господь вменит мне то в праведность”. Не видя от вьюги пред собой ничего, набрел я дорогой на пустую хижину, в углу которой лежало несколько псов, спрятавшихся от мороза. Я лег было подле них, чтобы хотя сколько-нибудь от них согреться, но они, увидев меня, все вскочили и бросились вон. Тогда я подумал: "Вот до чего я мерзок и грешен, что не только нищие, но и псы гнушаются мною”. Тогда пришла мне на сердце такая мысль: люди отвергли меня, никому я не нужен, воз­вращусь на старое место, пусть будет что угодно Богу, если и умру, так в святом месте, под кровом Божией Матери. И собравши послед­ние силы, побежал обратно к церкви. Вошедши на паперть, я сел в углу, скорчившись от жестокого холода. Все члены мои дрожали, а я, взирая на икону Спасителя и Божией Матери, плакал и молился, но молился уже о спасении души, ибо уже жить не надеялся и каждый вздох казался мне последним, так как тело мое совсем оцепенело и посинело. Когда я наконец начал забываться и терять сознание, вдруг почувствовал какую-то необыкновенно приятную теплоту, открыв уже смежившиеся глаза, я увидел пред собой прекрасного юно­шу, лицо которого было так светло, что невозможно было смотреть на него, как будто горел на нем луч солнца. В руке у него была чуд­ная ветвь, расцветшая всякими цветами – и белыми, и алыми, испускавшими из себя чудные ароматы – не мира сего тленная ветвь, но райская. Взглянув на меня, он сказал: "Прокопий, где ты ныне?”. "Сижу во тьме и сени смертной, окован железом”, – сказал я ему в от­вет. Тогда юноша ударил меня цветущей благовонной ветвью прямо в лицо и сказал: "Приими ныне неувядаемую жизнь во все твое тело и разрешение оцепенения, постигшего тебя от мороза”. И вдруг посреди невыносимой зимней стужи благовоние весенних цветов проник­ло в мое сердце и наполнило меня всего. Как молния, блеснул и скрылся от меня небесный посланник, но жизнь, данная им оцепеневшим моим членам, приразилась мне, и я жив доселе. Вот что случилось со мной, грешным юродом, в это страшное время, но ты, брат мой, помни свои клятвы и никому не рассказывай о том ранее моей смерти». Сказав это, блаженный Прокопий поспешно вышел из дома Си­меона и возвратился на соборную паперть, чтобы продолжать свои подвиги непрестанной молитвы к Богу и юродства пред людьми.

Не напрасно питал духовную приязнь к благочестивому Симеону угодник Божий, провидя прозорливым оком священную леторосль, имев­шую от него возникнуть. Но не ему открыл он сию радостную тайну, а той, которой еще в детстве предназначено было в супружестве с Симеоном родить великого Стефана. Еще трех только лет была сия блаженная Мария, дочь посадского человека Великого Устюга. Слу­чилось ей однажды идти с родителями мимо соборной церкви Успения Богоматери во время вечернего пения, когда много народа стоя­ло около церкви, внимая Божественной службе. Прокопий вышел из паперти и, как бы юродствуя пред людьми, поклонился до земли от­роковице и громко сказал: «Вот идет мать великого отца нашего Стефана, епископа и учителя Пермского». Подивились богомольцы, слыша слова юродивого, и едва ли кто из них принял их за пророчество и поверил им, ибо в то время не было еще в Перми ни одной хри­стианской души. Ну а Мария, впоследствии вступившая в супружество с Симеоном, действительно стала матерью Стефана, апостола зы­рян.

Прибывши в Устюг еще в лучшей поре своего возраста, блаженный Прокопий достиг глубокой старости и давно уже был покрыт сединой, хотя по-прежнему бодрым духом и с юношеским жаром продолжал свои изумительные подвиги, что никому из граждан и на мысль не при­ходило, что великий подвижник доживает уже последние свои дни и что скоро они должны будут расстаться с ним. Однажды, когда пра­ведник ночью молился на паперти, явился ему Ангел Божий и возвестил о скором окончании его подвига, об отшествии его к Богу, назна­чив и самый день его кончины. С величайшей радостью услышал о том Прокопий и еще более предался подвигам самой пламенной мо­литвы, в течение нескольких дней не отходил от храма Пресвятой Богородицы, готовясь к своему исходу. На 8 июля ночью вышел он из соборной паперти и направился к обители покойного друга своего прп. Киприана. Там перед святыми вратами праведный Прокопий, встав на колени, последний раз вознес пламенную молитву к Богу, благодаря Его за все благодеяния, которыми Господь наградил его в жизни от первых дней юности до старости, призвав его от мрака заблуждения к свету истины и из страны далекой приведши в богоспаса­емый град Устюг, под кров дома Пресвятой Богородицы. Отошедши от святых ворот на конец моста, Прокопий возлег тут и, оградив се­бя крестным знамением, сложил крестообразно руки на груди и с молитвой испустил дух.

Как бы для того, чтобы святое и многострадальное тело его не осталось без крова, в ту же ночь, несмотря на летнюю пору, выпал снег и покрыл землю на две четверти, а над мощами блаженного Прокопия снежной бурей навеяло сугроб в две сажени вышины. Изумились устюжане, вставши поутру и видя дома и улицы, покрытые снегом. Погибли, думали они, весь хлеб и овощи, но настал жаркий солнечный день, и к вечеру снег растаял, не повредив растительности. Между тем соборные священнослужители заметили, что против постоянного обычая, какого блаженный держался в течение многих десятков лет, его не было в церкви на утреннем пении, и начали о нем спраши­вать горожан, но никто ничего не мог сказать. Тогда стали искать его по всему городу, обошли все церкви и опять нигде не могли его най­ти. Только на четвертый день обрели святое тело блаженного на конце моста к монастырю, лежащее на голой земле и покрытое сугро­бом снега, который служил ему покровом и все еще не растаял, тогда как в других местах везде было уже сухо. С благоговением и слеза­ми священнослужители подняли тело блаженного трудника и всем собором, с пением псалмов, свечами и фимиамом, на головах своих перенесли его в соборную церковь и оставили там до тех пор, пока все граждане не соберутся на погребение. На том месте, где обрете­но было тело его, в память события водрузили деревянный крест, а потом, по времени, заменили его каменным и построили часовню.

Сошелся весь народ Великого Устюга с женами и детьми в соборную церковь Божией Матери, и началось надгробное пение среди все­общего плача и рыдания. Со слезами благодарности вспоминали граждане отеческие заботы юродивого о их спасении, его предсказа­ния и проповедь пред нашествием гнева Божия, чудное избавление города от огненной тучи и многие другие знамения, бывшие от бла­женного. Многие неутешно плакали и скорбели о том, что по своему невежеству и грубости считали его безумным, смеялись и оскорбля­ли его. По совершении надгробного пения тело блаженного с великой честью было отнесено на берег реки Сухоны на то место, где он любил сидеть на камне и молиться о плавающих по реке и где просил похоронить его. Там и предали тело его земле и камень положили на его могилу, начертав на нем год, месяц и число его кончины. Это было в 1303 году.

Устюжане, не умевшие понять и оценить человека Божия при жизни, не умели сохранить и передать потомству подробностей чудного его жития, хотя он прожил в их городе более полувека и был известен каждому. «Многострадальное же житие того и прозорливство не бе предано писанию исперва, но токмо повествованиями сказовашеся от древних последним», – говорит свт. Димитрий Ростовский. Уже много лет спустя после блаженной кончины праведника, когда множество полученных от него чудесных исцелений побудило устюжан по­строить над могилой его храм во имя его и установить день празднования его памяти, они собрали и записали о житии блаженного Проко­пия то, что еще сохранилось в предании народа и рассказах отцов и дедов.

Прошло более 130 лет после кончины блаженного Прокопия, а место его погребения оставалось ничем не огражденным, кроме одного лежащего на нем камня. Поскорбел душой об этом один убогий человек, по имени Иоанн, который слышал о великих подвигах блаженно­го Прокопия. Стал он подражать его чудному житию и, написав священный лик его, поставил в часовню, которую соорудил своими рука­ми над его гробом ради памяти и поклонения благочестивых людей. Но помысл лукавый взошел в сердце священнослужителей; они из­гнали благоговейного пришельца, вынесли образ и разметали часовню.

Протекло не более тринадцати лет после сего события, когда повелением великого князя Иоанна Васильевича со всех сторон собира­лась рать на Казань, и с Великого Устюга пришли ратники в Нижний Новгород, где долгое время стояли на страже от нашествия казан­ских татар. В то время попущением Божиим за грехи людей повальная болезнь свирепствовала в Нижнем. И это было началом прослав­ления угодника Божия, ибо он начал являться в ночных видениях многим из своих горожан в том знакомом им образе, как они привыкли его видеть на иконе в своей часовне устюжской. Блаженный говорил им, чтобы они дали обещание поставить в Великом Устюге церковь в память Христа ради юродивого Прокопия, и минуется их болезнь. Те из них, которые дали обет сей, исцелились, те же, которые по же­стокосердию своему не уверовали, умерли от болезни. Спасшиеся столь чудесно от неминуемой смерти ратники по возвращении в Устюг действительно построили церковь, но не во имя его, а в честь святых благоверных князей Бориса и Глеба и великомученика Геор­гия. Но эта церковь, как бы в наказание за преслушание повеления праведного Прокопия, 1 августа 1490 года сгорела от молнии. Тогда устюжане, в другой раз ходившие для защиты Нижнего от татар, при возвращении домой нарубили на берегу реки Сухоны лесу, приплыли на нем в Устюг и в 1495 году построили из него новую церковь уже во имя праведного Прокопия (на 192-м году после его преставления), так как к тому времени святость его была засвидетельствована многими чудесами. С этого времени чаще стали являться исцеления и чудеса от его гроба.

Московский Собор 1547 г. причислил праведного Прокопия к лику святых и установил совершать ему память 8/21 июля.

Полное житие праведного Прокопия Устюжского, Христа ради юродивого

https://azbyka.ru/days/sv-prokopij-ustjuzhskij