«Как довериться Богу?» Вечер воскресенья с прот. Андреем Рахновским (26.11.2017)

У нас в гостях был настоятель храма Ризоположения в Леонове, преподаватель кафедры библеистики Московской Духовной Академии протоиерей Андрей Рахновский.

Разговор шёл о том, как относиться к скорбям и сложностям в жизни, как научиться доверять Богу и в радости и в трудностях, а также о том, как вера в Бога может стать основой внутреннего спокойствия и душевного мира.

Т. Ларсен

— Здравствуйте, друзья! Вы слушаете программу «Вечер воскресенья», в студии Тутта Ларсен...

А. Пичугин

— И Алексей Пичугин.

Т. Ларсен

— И наш гость, настоятель храма Ризоположения в Леонове, преподаватель кафедры библеистики Московской Духовной Академии протоиерей Андрей Рахновский.

А. Рахновский

— Добрый вечер!

Т. Ларсен

— А вот на самом деле, каждый верующий человек, мне кажется, в любой своей исповеди обязательно кается в маловерии. И даже не потому, что он как-то не старается, не пытается приблизиться к Богу максимально, исполнять заповеди, молиться, быть милосердным и так далее. А потому, что каждый день бросает ему такие вызовы, которые его, скажем так, вызывают такой мощный отклик в его психике или эмоциях, который рано или поздно диагностируется как какое-то недоверие, что ли, Богу. Ну, то есть, событий масса каждый день происходит и постоянно, даже бытовых каких-то вещей. То какие-то деньги потерялись, то дети заболели, то какие-то у самого болячки обнаружились, то на работе неприятности, то — то, то — сё, а бывают и похуже какие-то ситуации, когда человек действительно вдруг сталкивается с трагедией, с какой-то жуткой неудачей. И в этот момент вместо того, чтобы сказать «Слава Богу за всё! Я понял, для чего-то мне эта ситуация Господом послана. Помолюсь я Господу как следует и святым угодникам, и Божьей Матери, и всё пойму, и приму и пойду дальше!» — но нет! Мы начинаем истерить, психовать, мы начинаем страдать, плакать, искать помощи, поддержки и там я не знаю... Ну вот я по себе просто сужу! Каждый день я понимаю, что я Богу не доверяю! Хотя очень хочу! И верить хочу, и доверять хочу! И помню евангельское «стучите и откроется, ищите — и обрящете», и то, что «о малых птицах за два ассария Господь позаботится — так не позаботится ли о своих детях», и то, что «каждому дню достаточно своей заботы и не надо заботится о завтрашнем дне» — потому что для этого есть Господь — я всё это знаю! Я всё это понимаю на уровне интеллектуальном. Но на уровне каком-то метафизическом, экзистенциальном почему-то мне сложно в это поверить, поэтому, наверное, я — маловер. Рискну предположить, что многие из наших слушателей испытывают подобные ощущения.

А. Рахновский

— Да. Вы знаете, на самом деле, Вы затронули такую важную проблему, с которой встречается очень часто священник в плане духовного окормления, и в своей жизни, конечно, и вот что касается жизни других людей. Потому что здесь, на самом деле, есть, в Вашем, скажем так...

Т. Ларсен

— ...Длинном вступлении...

А. Рахновский

— В Вашем изложении ситуации прослеживается такая связь, которую каждый человек склонен устанавливать. Значит, я Богу доверяю. Следовательно, если что-то произошло не так в моей жизни, человек, ну, большинство людей, однозначно это воспринимают как некий знак либо Божественного неодобрения к нему, либо интерпретируют в том смысле, что, наверное, за какие-то грехи Господь отступил от меня. То есть, в любом случае, Господь отвернулся от меня, если что-то такое произошло. И это, пожалуй, из этого начинает проистекать некоторое недоверие к Богу, различного рода страхи, неуверенность в жизни. У кого-то это может вызвать в конечном счёте некий даже бунт против Бога. И недоверие Богу, в частности, проявляется в том, что человек, даже верующий, живёт с некой такой мыслью, что Господь, очевидно, готовит мне какую-то подножку!

Т. Ларсен

— Да-да-да! Есть подвох!

А. Рахновский

— Да, это обрастает неким даже своего рода своеобразным «богословием», суть которого приблизительно сводится к следующему: что есть некие жизненные скорби, которые нам посылает Господь, это называется «жизненным крестом». И человек, пытаясь в такой ситуации сохранить веру, он начинает объяснять это для себя так: что через это я спасаюсь, через такие скорби. Поэтому если мне очень плохо, то значит это наоборот, наверное, хорошо....

Т. Ларсен

— Ну да, кому много даётся — с того много спрашивается...

А. Рахновский

— Да-да! Поэтому, скажем так, «пусть будет ещё хуже, и тогда я точно спасусь!» Такое, скажем так, «богословие» страха и недоверия Богу...

А. Пичугин

— Народное!

А. Рахновский

— Опять-таки, из этого есть радикальный выход: кто-то оставляет веру вообще, надеясь только на свои силы.

Т. Ларсен

— Потому что жить в страхе очень трудно!

А. Рахновский

— Невозможно! Кто-то, пытаясь сохранить веру, строит такое, скажем так, псевдо богословие, которое помогает ему как-то объяснить для себя то, что необъяснимо для него и то, что колеблет его веру. Поэтому эта проблема действительно существует, и её часто приходится решать человеку. И я, как священник, очень часто сталкиваюсь именно с такой ситуацией.

Т. Ларсен

— Ну есть ещё и другая сторона. Когда, вроде бы, у человека всё неплохо, но ему очень хочется чего-то большего. И вот он жаждет каких-то там, не знаю, продвижения в карьере, или, может быть, каких-то материальных улучшений в своей жизни. Ну, или там, замуж выйти хочется, а всё никак не выходится. И здесь тоже начинается какой-то такой невроз. Вместо того, чтобы сказать себе: «Раз так, значит мне сейчас не хорошо это, или неполезно. Господь не посылает мне каких-то новых благ, ну у меня и так всё, в принципе, неплохо». Человек тоже начинает в каком-то неврозе жить и тоже как-то пытаться сам чего-то добиться, ничего не получается. И вот тут тоже очень трудно положиться на Божью волю и просто сказать спасибо за то, что есть и не требовать большего. То есть, это, на самом деле, такая огромная комплексная проблема масштаба, мне кажется, вообще всей жизни человеческой. Хотя мы говорим, что результатом веры каждого христианина должно быть максимальное приближение к Христу, обожение, стяжание Святого Духа, но это всё — такие высокие вершины, а элементарного доверия к Богу за всю жизнь — и то можно в себе ни разу не обнаружить. Это очень страшно! Зачем тогда мы вообще верим?!

А. Рахновский

— Ну, давайте так. Даже те цитаты из Евангелия, которые Вы приводили, они сопровождаются у Христа такими словами, что «не того ли же ищут язычники?», да? То есть, на самом деле, мне кажется, суть такого языческого, шире — народного религиозного мировоззрения, — сутью естественной религиозности является, на самом деле, ожидание от соприкосновения с метафизикой удачи в этой жизни, устройства земных дел и благосклонность к тебе богов. В общем-то, это — одна из таких интенций именно языческого мировосприятия. Соответственно, появляется потребность в том, чтобы задобрить некие высшие силы и, конечно же, когда человек принимает христианскую веру, недостаточно просто научиться ходить к обедне и просто читать Евангелие, а это требует, всё-таки, изменения мировоззрения. И если мы внимательно посмотрим на себя, то увидим, что на самом деле, став христианами, где-то глубинно вот от этого языческого мировоззрения мы не отказались. Очевидно, что Евангелие учит нас чего-то другого искать от отношений с Богом.

А. Пичугин

— Евангелие учит нас вообще полностью отрешиться от языческого мировоззрения. Но насколько это возможно?

А. Рахновский

— Вот, понимаете, часто невозможность внутренне изменить эту систему координат с языческой на христианскую становится причиной этих вот преткновений в вере. Вот именно причиной той ситуации, которую Татьяна сейчас описала.

Т. Ларсен

— Ну тогда давайте, может быть, определим, всё-таки, как должно мировоззрение христианина отличаться от этого языческого подхода, что не так?

А. Пичугин

— Можно вопрос только один, просто пока мы далеко не ушли от первой мысли. Мне несколько дней назад попалась очень сомнительная, на мой взгляд, может, вы не согласитесь, изречение одного иеромонаха, которое активно по сети распространяется как какая-то полусвятоотеческая мысль. «Все испытания очень важны. Они меняют человека всё больше и больше. Чем чернее мрак в твоей жизни — тем лучше. Ты потом различаешь свет, понимаешь, что это — свет, умеешь его ценить».

А. Рахновский.

— Да. Вы знаете, я так скажу. Давайте начнём с основ. Что такое христианский крест? Что значит «взять крест и следовать за Христом»? Потому что на этой теме тоже возникает множество всяких толкований и даже манипуляций определённых. Поэтому «взять крест и следовать за Христом» — это означает несмотря ни на что в жизни безбоязненно исповедовать Христа и жить согласно христианским убеждениям. Вот. Это — самое главное. Но часто именно под «жизненным крестом» подразумевают какие-то несчастья.

А. Пичугин

— Да!

А. Рахновский

— Да. Конечно же, доля истины здесь есть, наверное, в том, что, скажем так, жизнь по заповедям Божьим, по христианским заповедям часто создаёт человеку проблемы в этой жизни в отношениях с другими людьми, на работе, ещй где-то. Соответственно, если эти скорби явились следствием жизни согласно своему мировоззрению, мы переживаем их как продолжение несения этого креста. Понятно, что те или иные жизненные скорбные ситуации должны быть переживаемы нами в вере, поэтому, условно конечно, жизненные неприятности можно отнести к несению креста, но в очень ограниченном смысле. Потому что зачем тогда Христос исцелял больных, хромых, парализованных, бесноватых...

Т. Ларсен

— И грешницу отпустил с миром...

А. Рахновский

— Почему Христос пошёл на такое чудо, что умножил вино на браке в Кане Галилейской. То есть, очевидно, эти моменты дают нам понять, что, вообще-то, Христос, на самом деле, — не противник того, чтобы наша жизнь была радостью. Здесь есть в нашем понимании промысла Божия вот следующий момент, очень важный, что в жизни человека действуют два принципа. Вы уж извините, может быть, за такие сложные формулировки, вот Преподобный Максим Исповедник называл это «логос природы» и «логос благодати», или принцип природы, неких естественных явлений и принцип благодати...

Т. Ларсен

— Сверхъестественных...

А. Рахновский

— Да! Которые постоянно в нашей жизни очень причудливо переплетаются. Это было и в жизни святых. То есть, иногда мы как будто остаёмся один на один с жизненными обстоятельствами. Иногда в нашей жизни действует Божественная благодать, которая нас либо, вот я подчеркиваю, в этих обстоятельствах укрепляет и позволяет остаться в этих обстоятельствах христианином и человеком, что важнее всего, либо своим действием производит избавление нас от тех или иных скорбных обстоятельств. И вот этот первый момент здесь самый важный. То есть, насколько я смогу в этой скорби остаться человеком и христианином? Если мы посмотрим на жизнь святых людей, того же апостола Павла, у которого невероятно, в общем-то, четыре раза за свою жизнь он терпел кораблекрушение и вообще-то тонул в открытом море. Один раз его до смерти побили камнями. Один раз он даже написал, что «я и не надеялся остаться в живых». То есть, столько было удивительных, скажем так, событий! Куда бы он ни приходил, какое-то сопротивление его проповеди — с одной стороны. Но с другой стороны, в его же жизни обилие, скажем так, чудес, Божественной помощи, благодати, и Господь даже не всегда его просьбы исполнял, а как-то ему сказал, что «Моя сила в немощи совершается», то есть, не желая отнять у Павла какие-то, скажем так, его личные... Избавить от каких-то личных скорбей. То есть, в жизни человека всё это есть. И это не только какая-то Божественная педагогика, скажем так, как Вы сейчас изложили, если несколько смягчить то высказывание, которое Вы привели...

Продолжение...