Сайт прихода во имя свв. Косьмы и Дамиана при ОКБ 1

"Установление таинства Евхаристии".

______________________________________

А. Пичугин

— Это «Светлый вечер» на радио «Вера». Здравствуйте, меня зовет Алексей Пичугин, и сегодня мы, как и все предыдущие дни Страстной недели, Страстной седмицы, вернее, говорим о смыслах, которые заложены в каждый из его дней. Каждый день мы беседуем с священником на тему Страстной седмицы. И сегодня — с отцом Максимом Первозванским, клириком столичного Храма Сорока Севастийских мучеников, главным редактором журнала «Наследник» тоже поговорим о смыслах. На сей раз — о смысле Страстного Четверга. Отец Максим, здравствуйте!

Протоиерей М. Первозванский

— Здравствуйте!

А. Пичугин

— Страстной Четверг — он немного так особняком стоит во всей Страстной седмице, потому что было установлено Таинство Евхаристии Спасителем буквально за несколько дней до распятия. Я думаю, что надо начать вот этот разговор о смыслах Страстной седмицы именно с установления Таинства Евхаристии. Как это произошло — я думаю, что из Евангелия большинство людей знают. Неважно, церковные люди или нет, но это очень известная история — про Тайную Вечерю. Даже если просто люди хорошо разбираются — ну, не плохо или как-то разбираются — в искусстве, то у всех перед глазами иконы и картины — средневековые, эпохи Возрождения, — о Тайной Вечере. Но в смыслах — всё дело в смыслах, поэтому давайте попробуем разобраться.

Протоиерей М. Первозванский

— Ну, чтобы по-настоящему понять смысл, придётся вообще намного раньше начать нам вспоминать события евангельской истории, даже события Страстной недели. Дело в том, что… Чтобы понять вообще, в чем была суть проповеди Христа, о чём проповедовал Иисус, — нам как-то это кажется очевидным и понятным, как бы о чём Он проповедовал: что нужно быть хорошими и не нужно быть плохими, да? Ну, я так, условно, говорю: заповеди блаженства, ещё что-то. На самом деле смысл проповеди Иисуса Христа был выражен первыми же словами, которые Он сказал после крещения от Иоанна Крестителя, когда Он вышел на проповедь. Он сказал: «Покайтесь! Приблизилось Царствие Небесное!» То есть проповедь Христа была о Царствии. Собственно Христос (Мессия, Мошиах, Помазанник Божий, Царь) — это тот человек, который в теократическом устройстве государства, в государстве, где, собственно, царём, непосредственно правителем является Бог, а Христос правит именем Божьим, от лица Бога. Это очень важно понимать, потому что вот у нас нынешняя форма правления, да? Это демократия. То есть это как бы там, ну, условно, как идеал, как это декларируется, — правление народа. Когда мы говорим о монархии, например, — мы говорим, что монарх правит милостью Божьей. То есть не от имени Бога, а вот, там, он милостью Божьей правит.

А. Пичугин

— Но это ведь в зависимости от монархии. В некоторых государствах такого понятия нет.

Протоиерей М. Первозванский

— Ну да. Я имею в виду библейскую…

А. Пичугин

— …Классическую христианскую монархию.

Протоиерей М. Первозванский

— Да. Или даже просто…

А. Пичугин

—…Монархию христианских стран.

Протоиерей М. Первозванский

—…Даже к Библии восходящую ветхозаветную монархию. А в теократии правит Бог. Например, там, классические примеры теократий — они приведены в Библии, в Книге Судей. Где судьи народа Израилева — они были не монархами, не диктаторами. Они были, собственно, ну, условно говоря, пророками, через которых Бог правил своим народом. И последним таким правителем, собственно, был пророк Самуил, после которого первым царём израильским стал Саул. Царь — это не Мессия. Царь — он правит вот как царь. То, что мы, собственно, и понимаем: он милостью Божьей. Не Бог правит через него, а он правит. Вот когда Иисус вышел на проповедь, он сказал, что приблизилось Царствие Божие. Что будет установлена теократия, и, собственно, через три года проповеди апостолы пришли к убеждению, что Иисус и есть тот Мессия, который эту теократию установит и который будет вот не милостью Божьей, а именно вот через Него. Они, может быть, не понимали: Бог Он сам или не Бог, но вот то, что Он — Мессия, то, что Он — Христос, — они хорошо поняли. Что вся проповедь Христа — она была об этом грядущем Царстве. А всё остальное — и Заповеди блаженства, и притчи, — они все о том, как нам в это Царство войти, как нам в это Царство попасть. Помним, что вот несколько дней назад, а именно на Вход Господень в Иерусалим, Вербное Воскресенье, народ весь встречал Иисуса, входящего в Иерусалим, как Царя, Мессию. То есть Иисус сначала не говорил, первые три года, потом, собственно, когда апостолы это сердцем, нутром поняли и приняли, Он не стал уже отрицаться, да? То, что Он — Мессия. И дальше Он идёт в Иерусалим, чтобы установить Царство. И тут вдруг оказывается, что Он — да? — выгнал продающих и покупающих из храма, что Он — да, пришёл в Иерусалим, да, Он разговаривает, там, с книжниками, фарисеями, лицемерами, там. Но собственно царство-то, в земном понимании, — оно никак не устанавливается. И Он вообще не собирается устанавливать это царство. И Он вообще говорит, что сейчас Ему должно много пострадать от фарисеев и быть поругаему — и умереть! Ну, дальше Он говорит, что Ему надо ещё и воскреснуть. Но это пока ещё как-то не умещается в головах даже ближайших к Нему апостолов. Они вот не понимают и они ждут: в чём будет это Царство?

А. Пичугин

— Ну потому что для понимания человека условно первого века нашей эры понимание царя и царства — оно совершенно другое.

Протоиерей М. Первозванский

— Ну конечно! Оно конкретно. Больше того — оно серьёзно политизировано, потому что, напомню, что Иудея находится…

А. Пичугин

— …Римская Империя!

Протоиерей М. Первозванский

— Да, это Римская Империя, это оккупация. Значит…

А. Пичугин

— У них не было такого понятия «оккупация», они как-то по-другому это называли.

Протоиерей М. Первозванский

— Ну да, это называлось. Но всё равно, Вы понимаете, что правителем являлся-то Понтий Пилат, да? У Синедриона нету права жизни и смерти даже, не то, что там каких-то политических решений. Вот, они даже казнить никого сами там не могут. Они для этого должны идти и согласовывать смертный приговор.

А. Пичугин

— Это так обидно?

Протоиерей М. Первозванский

— Это обидно, конечно, для евреев. Они — избранный народ, они, собственно, вот такой народ-богоносец — и вдруг вот такая вот ситуация. Поэтому, конечно, Мессию ждали. Эти мессианские настроения — они были тогда очень сильны. И вот Иисус — Он совершает чудеса, Он совершает какие-то знамения великие, Ему кто-то верит, кто-то не верит. Это целое, как мы сейчас бы сказали, явление такое мощное, которое за три с половиной года Его проповеди мало кто не знал, несмотря на отсутствие Интернета там и телевидения.  То есть это то, что всколыхнуло. И вот здесь, именно вот в центре того, что мы сейчас называем Страстной седмицей, Страстной неделей, и происходит событие — собственно установление этого Царства. Тайная Вечеря — это и есть установление Царства Божия. Как об этом говорит евангелист Лука: «И Я завещаю вам, как завещал Мне Отец Мой, Царство — да ядите и пиете за трапезою Моею во Царствии Моём. И сядете на двенадцати престолах судить двенадцать колен Израилевых». То есть собственно Евхаристия на Тайной Вечере была установлением Царства. Не знаю тоже, насколько тогда это было понято, осмыслено апостолами. Но именно поэтому думаю, что…

А. Пичугин

— Я думаю, что это ещё не совсем понятно даже в наше время. Евхаристия… Ну, давайте поставим себя на место людей, которые просто приходят в храм очень редко. Или даже не редко, а постоянно приступают к Таинству. Как большинство прихожан. А некоторые наши слушатели — вовсе никогда или даже не знают, что это такое. Да, вот для них, для людей, которые не задумываются над смыслами — ну, по разным причинам, — для них понятие о том, что Евхаристия — это установление Царства, — оно не очень осознано и ясно.

Протоиерей М. Первозванский

— Да, это не очень осознано и ясно. Но здесь важно понимать, что… Значит, что происходит на Евхаристии? На Евхаристии совершается Таинство Причастия. Слово «причастие» — в нём корень «часть», да? То есть мы отчасти — настолько, насколько можем понять и вместить. Вот знаете, интересно. Я в середине 1990-х годов служил когда в Новоспасском монастыре (сейчас я служу через дорогу — в Храме Сорока Мучеников).Сейчас уже установлено так, что во время службы экскурсии как бы не могут ходить. А вот тогда это ещё было не решено, и могла быть ситуация, когда идёт служба — и вот входит экскурсия. Конечно, тихонечко, не то, что экскурсовод в мегафон что-то вещает. Но вот идёт служба, стоят люди, молятся — и вдруг так заходит группа человек двадцать людей, может быть, достаточно далёких от Церкви. Это не паломнические группы, как сейчас, например. И вот экскурсовод им что-то там показывает пальчиком и говорит: «Вот эта фреска, там, такая-то, а этот иконостас — он такой-то, а теперь пойдёмте, а смотрите, какой хор! Лучший хор в Москве поёт!» Тогда, помню, соперничали хоры Данилова монастыря и Новоспасского — чей хор лучше. И вот они потом выходят, и я тогда это очень остро прочувствовал: они были на Евхаристии. Что они поняли? Что они вместили? Они увидели роспись, они увидели архитектуру. Они услышали хорошую музыку, прекрасное пение. Они увидели благолепных священнослужителей, монахов там. Увидели исповедь, Таинство Причастия даже, например. Вот насколько они побывали? Насколько они причастились Царствию Божию? Насколько-то. Дальше человек осмысленно приходит в храм, например, хочет поставить свечку. Он же не просто на экскурсию пришёл. Вот, он пришёл в храм, к Богу. Но он ничего не слышал про исповедь и причастие. Про Евхаристию ничего не слышал. Он поставил свечку, он услышал «Господи, помилуй!», «Господу помолимся!», услышал что-то там такое, что смог вместить. Насколько он вместил? Насколько он причастился? Насколько? Померить нельзя, нет прибора специального. Дальше человек может дальше, больше, глубже, серьёзней понимать. Следующий этап — человек услышал про исповедь и причастие. И у него какие-то проблемы, например, — болит голова или какая-то болезнь. И он приходит, исповедуется, причащается, чтобы получить исцеление. Такая прагматичная цель. Да, он не помышляет, не знает и не читал о Царствии Божием даже, например. Он не понимает смысла, там, ещё чего-то. Хорошо это или плохо? Иногда наши ревнители говорят: «Это плохо! Он не понимает, он не знает, у него какое-то магическое отношение!» Ну, сколько может — столько и вмещает. Вот отчасти он может как-то причаститься. Дальше человек, может быть, глубоко уже это прочувствовал, осознал, вместил в себя (насколько, опять-таки, смог, конечно) Евангелие. Понял, что Евхаристия — это не просто тебе дают какое-то волшебное лекарство, там, или ещё что-то. А он сидит в это время или возлежит на Тайной Вечере вместе с Господом и апостолами. Он соучастник Царствия Божия. Он слышал и прочувствовал тропарь «В храме стоящи на небеси стояти мним». То есть он ощущает себя пребывающим в этом самом Царстве Божием. Он причащается? Да, он причащается. В полноте? Нет, конечно, не в полноте. То есть мы не можем сто процентов вместить того, что даёт нам Господь. Господь даёт нам самого Себя. В этом удивительное чудо. Он даёт нам Своё Тело и Кровь. А насколько мы это принимаем? Насколько это нас преображает? Насколько это нас изменит? Это зависит уже от нас. И поэтому степень, ещё раз говорю, осознания, степень причастия — она может быть очень разной. Но это не отменяет собственно всей глубины смыслов, которые были заложены в этом действии Иисуса Христа.