«Заходит как-то в храм киви» — как сельский священник оказался на краю света и что его там ждало

Я родился в Подмосковье, семинарию закончил во Владимире, женился и двенадцать лет служил в селе Аверкиево Павлово-Посадского района. Но однажды перелетел океан и стал настоятелем прихода... в столице Новой Зеландии.

Как-то мой родственник, тоже священник, который служит в Новой Зеландии, присылает мне сообщение: мол, в столице, городе Веллингтоне, приходу очень нужен настоятель. Оказывается, недавно он разговаривал с местным благочинным, тот поинтересовался, нет ли у него кого на примете, и он вспомнил про меня — а я как раз тогда искал по благословению архиерея новое место служения.

Решиться мне было очень трудно: больше 20 тысяч километров от родного дома, английский у меня на уровне средней школы, трое детей на руках, один совсем маленький, двухлетний. Мы с супругой думали несколько месяцев. А когда наконец решились, я стал ждать приезда митрополита Илариона (Капрала) — епископа Русской Православной Церкви Заграницей. Дождался, мы познакомились, поговорили, он благословил меня на перевод, и я начал собирать документы. На это ушло около года, и в сентябре 2016 года мы пересекли океан.

Проповедь среди маори

В Веллингтоне уже были храм и община, образовавшаяся еще в 1957 году. А я-то, прочитав, что коренные жители этих земель — народ мáори, воображал, что буду выходить на улицы и проповедовать среди этих шумных и грозных людей, они потянутся к Богу, придут в храм, начнут задавать множество вопросов и, возможно, образуют православную общину! Но когда я рассказал об этих мечтах местному благочинному, он ответил: «У тебя будет русская община, человек 30-40, вот среди них и проповедуй».

Естественно, новозеландцы оказалась совсем не дикими. За три года служения я познакомился примерно с сотней семей. Это очень дружелюбные, улыбчивые и образованные люди — русские, переезжая в Новую Зеландию, проникаются тем добродушием, которое буквально источают местные жители. И община у нас очень дружная, хотя и небольшая для такого храма, как наш.

«Твой английский лучше, чем наш русский»

Сейчас я изучаю английский, чтобы сдать международный экзамен и поменять статус визы: думал, что выучу за полгода, но и по прошествии трех лет не достиг совершенства.

Помню забавный случай. Один наш прихожанин живет километров за шестьдесят от храма, дорога тяжелая — через перевал, а если еще ветер и непогода... Иногда он просит у меня разрешения переночевать в небольшой комнатке при храме. В один из первых таких вечеров он спрашивает:

— Where do I sleep? (Где я буду спать?)

А мне показалось, что он говорит о постельном белье: мы перед Рождеством убирались, и я подумал, что он не знает, где теперь взять наволочку и пододеяльник.

— You can do it in a cupboard (Можешь в шкафу.), — отвечаю. 

Он уточняет, серьезно ли я предлагаю ему ночевать в шкафу? Я искренне подтверждаю: «Конечно». Смотрю, он молчит и улыбается, и понимаю: сказал что-то не то. Сажаю его на скамейку и говорю: «Давай начнем сначала». И только когда он перефразировал свой вопрос, я понял, в чем была моя ошибка.

Раньше я просил своих прихожан мне переводить. А когда выходил из лингвистического поединка проигравшим, они улыбались, обнимали меня и подбадривали. Но когда я извиняюсь за свой бедный английский, местные мне отвечают: «Твой английский лучше, чем наш русский».

А ведь английский мне нужен не только в быту. В нашем храме есть прекрасная традиция — чтение Апостола и Евангелия, пение «Отче наш» и Символа веры и на церковнославянском, и на английском. А с недавнего времени я добавил еще две ектеньи на английском: среди наших прихожан есть и англоговорящие. При входе в храм у нас лежат брошюры с переводом всей службы — я очень хочу, чтобы она стала для них такой же родной и понятной, как для русских прихожан.

Главная боль для любого священника

По воскресным дням на литургию приходят 30-40 человек. Но я стараюсь совершать богослужения и по всем большим праздникам, даже если они случаются среди недели. И грустно, когда на них никого нет. Однажды пришлось и на клиросе самому петь, и в алтаре служить. Но Господь всегда укрепляет и дает силы. Помню, на одной из таких служб было три человека, и когда одна прихожанка причастилась, я подумал: «Как хорошо — треть храма причащалась!»

Но истинное счастье приносит крещение, особенно если крестится кто-то из коренных жителей. У нас есть русская прихожанка, у которой муж маори. Сначала она ходила в храм одна, но со временем и ее супруг захотел стать православным. Я крестил его, и это отчасти примирило меня с тем, что моим давним мечтам о миссионерстве на этой удивительной земле не суждено было сбыться.

Однажды я подсчитал: у нас на приходе двенадцать разных национальностей! Русские, украинцы, армяне, сербы, македонцы, немцы, осетины... И перед Пасхой мне пришла в голову мысль: а не прочитать ли нам на праздничной службе «Отче наш» на всех языках, которыми владеют прихожане? Согласились человек десять. И это был незабываемый праздник единения людей в Воскресшем Христе!

Необычный прихожанин

Людей в нашей церкви мало, и каждого нового человека сразу видно. Смотрю как-то, стоит в сторонке незнакомец — одну службу, вторую, третью. Приходит, не крестится, просто стоит и смотрит. Подхожу познакомиться. Оказывается, он местный, из народа киви, по-русски не говорит. А значит, церковнославянский точно не понимает. Спрашиваю: «Почему ты к нам приходишь?» В Веллингтоне же много разных церквей. Он говорит: «Я стал искать Бога, истину».

«Сейчас будет удивительная история», — подумал я и спросил, почему все-таки он ходит именно к нам, если не понимает ни одного слова, а не в греческий храм, где служат на английском.

«У меня есть друг по переписке, он живет в Америке. Однажды мы с ним разоткровенничались, и я спросил: “Где же истина?” И он посоветовал мне пойти именно в русский храм. “Там увидишь”, — ответил».

Вот он к нам и пришел, да так и остался. Раньше они всей семьей ходили один раз в год, на Рождество, в англиканскую церковь, запекали утку к праздничному столу — и все. Но он захотел копнуть глубже, и Господь привел его к нам.

Крещение он пока не принял, но уже больше года наш прихожанин. На службу приходит загодя, помогает зажигать лампадки. И при этом до сих пор не понимает по-русски! Но мне все время говорит: «Я что-то чувствую. Что-то здесь такое есть. Особенное». Недавно начал на службе креститься, к кресту в конце литургии подходит... Поначалу он отказывался креститься, хотел еще подумать, но совсем недавно решился: Крещение назначено на 7 апреля. 

Как я играл на гуслях

Когда я приехал, моей задачей было сохранить приход и постараться увеличить число прихожан. У меня неплохой опыт организации приходских мероприятий: спектакли, концерты, тематические встречи в России у нас были всегда. А тут, в Новой Зеландии, я даже на гитаре и на гуслях иногда играл, чтобы привлечь людей и сплотить приход. И действительно, прихожан стало больше. Но главным образом потому, что людям просто хотелось познакомиться с новым священником и им нравилась наша бурная деятельность. И я подумал: «А если немного сократить развлечения, будут они приходить?» Действительно, людей стало ходить меньше. «Как же так? — с горечью думал я. — Значит, люди приходят просто попеть и потанцевать? Как же привлечь их к Богу?».

И тут появился этот молодой человек, который искал истину и «что-то почувствовал» в русском православном храме. Я понял — это Господь показывает мне: не нужно изощряться в стихах и игре на гуслях, люди и без этого найдут путь в Церковь. А мое дело — служить и молиться.

Для меня это удивительно, но я уже не раз здесь в ответ на вопрос: «Как вам служба? Как наш приход?» — слышал: «Мы пришли и почувствовали что-то неземное». Я сначала удивлялся, а потом подумал: мы просто привыкли и не ощущаем присутствие в храме благодати так остро, как они.

https://foma.ru/zahodit-kak-to-v-hram-kivi-kak-selskij-svjashhennik-okazalsja-na-kraju-sveta-i-chto-ego-tam-zhdalo.html?nonamp=1&utm_referrer=https%3A%2F%2Fzen.yandex.com